ресурсы государственных цифровых платформ и на их основе создала Госплан XXI века, реализующий динамическое моделирование межотраслевого баланса, на основе критерия оптимизации по формуле (12). Этот момент можно будет обозначить как основание института планомерных общественных преобразований.
Ещё и до этого момента, а с момента начала работы современной версии Госплана это уже неизбежно, появится возможность распространять новый подход на частный сектор через его работу по исполнению заказов государственного сектора экономики. Ведь поскольку госсектор сможет уже руководствоваться критериями общей эффективности, а не локальной, он сможет формулировать соответствующие заказы и субподрядчикам (поскольку сможет оплачивать их, исходя из общего эффекта, а не финансовых возможностей конкретного бюджетного учреждения). Таким образом, вслед за государственным сектором и частный начнёт постепенно переключать свою работу на обслуживание общественных интересов.
§ 3. Руководящая идея планомерных социально-экономических преобразований
1. Защита цели преобразований и её переход в руководящую идею
В параграфе 1 настоящей главы мы показали, что цели социально-экономического развития, образующие поддающуюся оптимизации систему (в том числе т. н. национальные цели Российской Федерации до 2030 года, поставленные указом Президента России от 21.07.2020 № 474), можно количественно оценивать и использовать как критерии отбора проектов, если последние в своих обоснованиях содержат расчёты своего влияния на создание социальной экономии труда и её превращения в свободное время (время для свободного развития). Такую интегральную цель мы также можем в обобщённом виде представить следующим образом: осуществление всеобщего благосостояния и свободного всестороннего развития всего общества и каждого человека.
В нашу эпоху, как и любую переломные, такая цель многим рассуждающим на темы будущего человечества покажется наивной. Эти сомнения присущи не научным школам, а широким массам, сбитым с толку в непростой период истории. И поскольку идея, овладевшая массами, становится материальной силой[143], не следует в данной работе оставлять массы наедине с их заблуждениями. Ведь материальные силы в социальной форме движения материи реализуют себя через индивидуумов, постигших окружающую объективную реальность в выражающих её в понятиях — с большей или меньшей степенью адекватности. Именно степень освоения массами индивидуумов понятий и выраженных в них идей, а значит и их типичные заблуждения, определяют решения людей. Поэтому уместно привести в этой работе краткий разбор двух наиболее распространённых групп заблуждений, тормозящих реализацию прогрессивной тенденции, стремящейся к достижению сформулированной выше цели. Поскольку данный параграф называется «руководящая идея… преобразований[144]», чтобы чем-то руководствоваться, нужно чётко понять, что отвечать на существующие возражения.
Во-первых, существует группа заблуждений, основанных на вере в существование субъекта, навязывающего ходу истории свою недобрую волю. Периодически просыпаются архаичные мальтузианские представления об «излишнем человечестве». Множатся основанные на манипуляциях общественным сознанием в интересах сил и традиций отмирающего общества страхи перед безымянной и невидимой, но непонятно почему могущественной «элите», которая больше не нуждается в рабочей силе людей. Даже творческой. Которая ради сохранения управляемости готова реализовать любой сценарий (истребление, цифровой концлагерь, etc.), кроме сценария, подразумевающего развитие каждого.
Эти страхи не так просто развеять, так как «злодеи» безымянны, невидимы, но всемогущи. Как тёмная комната. Можно отметить, что само понятие неведомой элиты не имеет отношения к научности (это скорее проявление религиозного мышления). В классовом обществе, в том числе в его текущей форме (государственно-монополистический капитализм), можно говорить о господствующем классе (сейчас это буржуазия, в том числе крупнейшая — финансовая и промышленная). Можно говорить о его политических представителях и экономических агентах, с учётом неоднородности этого класса (либералы — представители и агенты финансового капитала, консерваторы — промышленного, леваки[145] — политические симулякры, создаваемые первыми и вторыми для дезорганизации пролетариата — продавцов своей рабочей силы). Кто из перечисленных — элита? Введения этого понятия не обогащает понимание социальных процессов, а сбивает с толку. Отбивает интерес к исследованию. Поэтому мы его отвергаем, как неистинное, и вместе с ним выбрасываем все эти страхи. Нет никакой вечной элиты, нет её независимости от человечества. Есть общественные противоречия и зависимость от них либо их осознание и использование.
Классовый подход позволяет понять сложное движение истории, развития производительных сил и отношений. Не вдаваясь в теорию смены способов производства, можно отметить общеисторическую тенденцию стирания разницы между людьми умственного и физического труда, развивающуюся на протяжении как письменной, так и дописьменной истории. Вводя «элиту» как слабо зависимый от человечества субъект, мы приписываем этому вымышленному субъекту возможность господства, не зависящую от способа производства. Такое не впервые делается стихийным сознанием. Именно этот подход когда-то привёл к вере в «богов». То есть представление о бесклассовой элите является закономерным симптомом общества, попавшего в последние десятилетия под воздействие регрессивной исторической тенденции, потерявшего темпы внедрения результатов научно-технического прогресса и стихийно восстановившего старое, религиозное мировоззрение. Мифическая «элита» стала играть ту же роль, что боги Олимпа или Валгаллы.
Элита — мифический общественный субъект, которому приписывается возможность господства, слабо зависящая от способа производства. Проявление религиозного сознания.
Закончим на этом с данным типом заблуждений. Назовём их «вера в фантастического субъекта».
Во-вторых, также существует на наш взгляд наивное представление о том, что работники объективно становятся все более и более не нужными. Т. к. физический труд заменяется машинным, а управленческий — автоматизацией. И даже творческий — искусственным интеллектом. Вся история развития технологий показывает, что каждый шаг по их совершенствованию увеличивает номенклатуру профессий, и приводит к новым массовым профессиям. Номенклатура растёт потому, что даже техника массового применения нуждается в адаптации к локальным условиям и обслуживанию в этих уникальных локальных условиях. Массовые профессии могут меняться — так, если индустриализация XIX–XX веков привела к появлению сотен миллионов промышленных рабочих, то её продолжение в XXI веке приведёт, скорее всего, к ещё большему спросу на труд в образовательной сфере — ведь если растёт уникальность технического труда, растёт и спрос на обучение ему (преподавателю все равно, сколько учащихся в группе — 5 или 25. Но преподаватель по одной технической системе нужен как минимум один, а по двум совершенно разным — два, и так далее). Это что касается замены физического труда машинным.
По поводу замены управленческого — да, цифровые платформы уменьшают численность управленцев среднего уровня. Но растёт потребность в раскрытии потенциала каждого работника на конкретном рабочем месте — от этого зависит успешность локального применения техники. Надзором этого не обеспечишь, и это тот момент, когда работодатель нуждается в добровольном сотрудничестве со стороны работника. А это делает востребованной работу межотраслевой системы управления знаниями (МОСУЗ), о которой написано в предыдущем параграфе. Со всем её наставничеством, командообразованием, акселерацией и межотраслевыми обменами знаниями.
